Джорджия Тотто О’Киф

Американская художница-авангардистка, представительница магического реализма. На родине её прозвали «Матерью Американского модернизма».

 

Учёба и преподавательская деятельность

Джорджия О’Киф родилась 15 ноября 1887 года в городке Сан-Прери в штате Висконсин в многодетной семье; она была вторым ребёнком. Её дед по материнской линии был выходцем из Венгрии, родители были родом из Ирландии и трудились на молочной ферме. Детство будущей художницы прошло на ферме в Висконсине. Несмотря на обилие родственников девочка росла изолированно: она обучалась рисунку и живописи на дому и предпочитала прогулки на природе общению с окружающими. К моменту окончания средней школы девушка приняла решение стать художницей.

В 1903 году Джорджию отдали в подготовительную школу для девочек Chathem Hall в Виргинии. Директор школы и по совместительству преподавательница искусств Элизабет Мэй Уиллис сразу обратила внимание на талант О’Киф к живописи и всячески поощряла студентку. Она разрешила девушке иметь собственную студию и позволила ей рисовать в любое время. На возмущение одноклассниц по поводу предоставления таких привилегий Уиллис отвечала: «Когда Джорджию посещает вдохновение, она может за один день сделать больше, чем вы за неделю». В те времена О’Киф восхищала окружающих фотографической точностью своих работ.

В 1905 году в возрасте 18 лет Джорджия поступила в Чикагский Институт искусств. Он отличался чрезмерным консерватизмом и ориентировался на европейское классическое искусство.

Летом 1906 году О’Киф заразилась тифом. К сентябрю она поправилась, но восстановление заняло ещё несколько месяцев, кроме того, у неё выпали волосы. Девушка не стала возвращаться в Чикаго и осталась дома, она провела всю зиму с семьёй. В этот период она помогала воспитательнице из местного сада и нередко просила детей позировать для неё.

Весной 1907-го, полностью восстановившись после болезни, О’Киф решила вернуться к учёбе – но не в Чикаго. Она перешла в Студенческую лигу искусств в Нью-Йорке, центр художественной жизни США.

Её преподавателем стал Уильям Меритт Чейз, неформальный лидер группировки, известной как Американские Импрессионисты. Как и большинство своих современников, он боготворил европейское искусство. В 1872 году он учился в Мюнхенской Королевской Академии. Узнав о возможности поехать в Германию, он воскликнул: «О, Господи! Я бы скорее отправился в Европу, чем на небеса!». Чейз не относил себя к какому-то единственному направлению и рекомендовал студентам брать лучшее отовсюду, а также стараться быть артистичными во всём. При этом он призывал не брезговать деньгами и знать цену себе и своим работам. Но самое важное, чему он научил О’Киф, – это скорость и уверенность в принятии решений. Учащиеся рисовали по картине в день, раз в неделю Чейз проверял их.

Студенческая Лига искусств поощряла индивидуализм, и О’Киф вспоминала о проведённом там времени с теплотой. Она очень высоко ценила своего преподавателя Чейза, в том числе и за отсутствие у него гендерных предрассудков. Ей приходилось не раз сталкиваться с сексистским высокомерием, однажды ей пришлось уступить крайне навязчивому и высокомерному художнику Юджину Спейчеру, который требовал от неё позировать ему. Однажды он перегородил ей дорогу и заявил: «Неважно, чем ты занимаешься. Я собираюсь стать великим художником, а ты вероятнее всего станешь учительницей в какой-нибудь школе для девочек». Некоторое время спустя Джорджия обнаружила, что Спейчеру позирует сокурсница, которую она ненавидела, и всё-таки приняла предложение художника.

2 января 1908 года О’Киф посетила выставку эскизов великого французского скульптора Огюста Родена и познакомилась с её организатором, фотографом Альфредом Стиглицем. Много лет спустя он станет её супругом.

К концу учебного года О’Киф выиграла летнюю стажировку в Лейк Джордж, что в пригороде Нью-Йорка. В те времена она писала в довольно консервативной манере, но уже начинала осторожные эксперименты. Однажды она, вопреки тому, чему учили в университете, решила попробовать использовать белую грунтовку. Она выставила картину сушиться в окно и была поражена тому, как сияли краски. Она поняла, что имеет полное право отойти от традиций академизма.

Тем не менее, осенью Джорджии стало ясно, что она не может зарабатывать на жизнь живописью. Вдобавок, в своём творчестве она не смогла добиться той же независимости, что и в личной жизни. Она решила на какое-то время отойти от искусства.

В те времена женщине было трудно стать художницей, и немногочисленные предшественницы О’Киф, среди которых стоит выделить Мэри Кассатт и Сесилию Бо, не занимались подрывом устоев. В то же время Джорджия пришла к осознанию, что слишком многое было сделано до неё, конвенциональная живопись Лиги перестала интересовать её.

В 1911 году Элизабет Мэй Уиллис предложила О’Киф позицию преподавательницы в её родной школе в Чэтеме. Художница согласилась. Она вела уроки живописи и рисунка в течение шести недель.

 

Возвращение к живописи

Летом 1912 года О’Киф проходила курсы Алана Бемента в педагогическом колледже Колумбийского университета. Бемент был полной противоположностью Уильяма Чейза из Студенческой лиши. Он познакомил Джорджию с революционными взглядами Артура Уэсли Доу, художника, теоретика и преподавателя. Доу учил своих студентов разнице между доскональным воспроизведением природного объекта и созданием картины. Следующие два года О’Киф проходила педагогическую практику, работая учительницей в Амарилло в Техасе. После она смогла познакомиться с Доу лично. В период с 1914 по 1915 гг. он был её преподавателем и оказал основополагающее влияние на её образ мышления и творчество.

Осенью 1915 О’Киф организовала скромную персональную выставку в собственном доме и внезапно осознала, что большая часть её работ сделана с целью понравиться другим. Художница решила радикально сменить направление. Она выполнила серию абстрактных графических работ, ограничившись углём на белой бумаге, и отправила несколько примеров своей подруге из Нью-Йорка – фотографу и суфражистке Аните Поллитцер. Та показала рисунки своему приятелю, коим оказался фотограф Альфред Стиглиц.

Уже в мае 1916 года Стиглиц включил 10 работ О’Киф в экспозицию групповой выставке в своей галерее «291». Выставка открылась 23 числа. Галерея «291», расположенная на Пятой Авеню, была знаменита тем, что в ней выставлялись полотна современных европейских художников-авангардистов, а также работы выдающихся американских фотографов (Стиглиц, Штайхен, Кезебир и др.), сделавших фотографию полноценным видом искусства наряду с живописью и скульптурой.

Стиглиц и его окружение – все пребывали в восторге от работ О’Киф. Артур Доув написал в письме: «Стиглиц, у этой девушки естественным образом получается то, что тщетно пытаются сделать многие из нас».

В апреле 1917 года Стиглиц организовал первую персональную выставку О’Киф. Он убедил её приехать в Нью-Йорк и сделал выгодное предложение: оставить свою работу и в течение целого года не заниматься ничем, кроме живописи. Художница ухватилась за эту возможность: ей было уже 29 лет, и она была профессиональной, но пока не состоявшейся художницей. Персональная выставка между тем закрылась через три дня в связи со вступлением США в Первую Мировую.

 

Жизнь и сотрудничество со Стиглицем: 1917 – 1946

Стиглиц развёлся со своей женой Эммелиной Обермайер, с которой прожил в браке 20 лет, и сделал предложение О’Киф. Та согласилась, но сохранила свою фамилию. Они поженились в 1924 году. В период с 1918 по 1937 год Стиглиц сделал более 300 фотографий супруги. В письме Полу Стренду Стиглиц писал: «Всякий раз, когда она смотрит пробные снимки, (она) влюбляется в саму себя или, скорее, в версии себя – их очень много». Интересно, что много лет спустя О’Киф признавалась, что при просмотре своих фотографий у неё создаётся впечатление, что она прожила несколько жизней.

Фотопортреты также принесли О’Киф славу, но славу специфического характера: многие знали её именно как жену известного фотографа. В связи с этим её собственные абстрактные работы стали рассматривать с фрейдистских позиций, что вызывало негодование художницы; в результате она порвала с абстракционизмом и переключилась на цветы, но и в них критики практически единодушно увидели эротические намёки. Стиглиц считал работы О’Киф манифестацией «вечной женственности». У него был «гендерный» взгляд на искусство, и он считал женское и мужское начала принципиально разными и несовместимыми.

В 1929 году их брак распался, однако Стиглиц до конца своих дней продолжал выставлять и популяризировать творчество О’Киф. Благодаря его усилиям к концу 20-х она стала самой важной и при том самой высокооплачиваемой художницей в США, и в течение последующих 20 лет у неё не было отбоя от заказчиков.

После развода О’Киф научилась водить машину и приобрела себе модель Форда «А». На этом автомобиле она самостоятельно путешествовала по Нью-Мексико, делая зарисовки.

 

Прецизионизм и собственный стиль

В 1918 году Европу и США охватила эпидемия испанки. О’Киф также заразилась, после выздоровления она немедленно приступила к работе. Она отказалась от привычной для неё акварели и стала писать маслом. Стиглиц ввёл О’Киф в круг своих единомышленников, через него она познакомилась с такими выдающимися американскими модернистами, как Чарльз Демут, Артур Доув, Пол Стренд и др. Их работы вдохновили художницу, она существенно изменила свой стиль и стала работать в жанре, который сегодня называют прецизионизмом.

Прецизионизм (реже пресижинизм, от англ. precision – точность, чёткость) – направление в американской модернистской живописи, сформировавшееся в 20-е годы XX века и характеризующееся механистическим, геометрически выверенным визуальным языком. Пресижионисты были разрознены, они не объединялись и не издавали манифестов. Их живопись находилась под мощным влиянием фотографии. Сегодня некоторые критики считают прецизионизм разновидностью магического реализма. Увлечение прецизионистов механистической эстетикой роднит их с итальянскими футуристами. В 20-е гг. их называли «кубистическими реалистами», «безупречными» (Immaculates), «стерилистами» и «современными классицистами», пока в 1927 году критик и директор Музея современного искусства в Нью-Йорке Альфред Барр не предложил термин «прецизионизм».

К середине 20-х О’Киф увлеклась доскональным изображением цветов. «Цветочный» цикл интересен тем, что растения показаны словно через увеличительное стекло. При этом практически все полотна отличаются внушительными размерами. В 1924 году художница завершила первую картину из серии – «Петунию No.2». Широкая публика увидела её весной 1925-го на выставке Seven Americans («Семеро американцев») в Галерее Андерсон. Параллельно О’Киф трудилась над циклом прецизионистских городских пейзажей, вдохновлённых нью-йоркскими небоскрёбами.

Картина «Черный ирис III» (1926) вызвала у зрителей ассоциации с вульвой и была интерпретирована во фрейдистском ключе. Критика и публика провозгласили сексуальную энергетику цветов О’Киф непреложным фактом – несмотря на протесты художницы. Некоторые вовсе находили работы художницы порнографическими. Эдмунд Уилсон отмечал, что по большей части эрос скрывался «в глазах смотрящего». Как отмечает биограф О’Киф Роксана Робинсон, отрицание заманило художницу во фрейдистскую ловушку: когда отрицание означает лишь отказ признать вину и провоцирует ещё более яростные обвинения. О’Киф говорила: «…вы навешиваете ваши собственные ассоциации с цветами на мои цветы и пишете о моих цветах так, будто бы я думаю о них и вижу их так же, как вы – это не так». Сексуальные образы и коннотации в работах О’Киф широко обсуждаются по сей день. Тычинки и пестики действительно имеют схожесть с человеческими репродуктивными органами, и возмущение художницы вполне обоснованно: в её цветочных сериях сексуального ровно столько, сколько заложено природой.

Как отмечает Робинсон, цветы О’Киф изображены с женской точки зрения, и это делало их «новыми и подозрительными». Фаллическая символика является неотъемлемой частью европейской культуры и растворена в ней настолько, что на неё не обращают внимания. Для сравнения, многие работы современника О’Киф, Артура Доу, изобилуют подобного рода символикой, в особенности картина с говорящим названием «Проникновение» (Penetration, 1924). Однако никто из критиков не увидел в них выражения подавленной сексуальной энергии.

Сексуальность в творчестве О’Киф не подавлялась, но и не выставлялась напоказ, не была отделена от всех прочих жизненных энергий. Она полагала, что вырвать эрос из контекста – значит упростить и опошлить то, что она пытается передать. Много лет спустя, когда в одном из многочисленных интервью некая корреспондентка задала художнице вопрос о схожести её цветов с влагалищем, та огрызнулась и воскликнула, что не будет говорить о такой чепухе.

Широко растиражировано эпатажное высказывание художницы: «Ненавижу цветы. Рисую их только потому, что они дешевле моделей и не шевелятся».

 

Нью-Мексико

В 1929 году у О’Киф возникла потребность найти новый источник вдохновения и уехать подальше от Лейк Джордж, где её окружали родственники и знакомые бывшего мужа. Она подумывала провести лето в Европе или приобрести другую студию в Нью-Йорке, но в конечном итоге её выбор пал на Санта-Фе, Нью-Мексико. О’Киф участвовала в походах и написала одну из своих самых знаменитых работ – «Дерево Лоуренса». Она стала приезжать в штат Нью-Мексико ежегодно.

В период с 1932 по 1934 году О’Киф пережила серьёзный нервный срыв и была вынуждена проходить длительный курс лечения. Стресс был отчасти вызван тем, что она не уложилась в сроки и не смогла выполнить фреску для Радио-сити-мьюзик-холла в Нью-Йорке. Она была госпитализирована в конце 1932 года, проходила реабилитацию на Бермудах и вернулась к живописи лишь в январе 1934-го. Летом она приехала в Нью-Мексико, в августе впервые посетила Гоуст-ранч и немедленно решила поселиться на ранчо. В 1940-м она окончательно обосновалась на новом месте. Её дом славился своим гостеприимством; к ней часто приезжали друзья и знакомые, среди которых – певица Джони Митчелл, поэт Аллен Гинзберг, фотограф Ансель Адамс и др.

В 1943 году Институт искусств Чикаго организовал масштабную ретроспективную выставку. Ещё одна солидная ретроспектива открылась в 1946 году в нью-йоркском Музее современного искусства – это была первая в истории ретроспектива работ женщины-художницы в МоМА.

13 июля 1946 года Альфред Стиглиц скончался от церебрального тромбоза. О’Киф похоронила его в Лейк Джордж и следующие три года разбиралась с его наследием.

Через три года после смерти супруга О’Киф окончательно переехала в Нью-Мексико. В течение нескольких лет она совершала длительные прогулки по пустынным окрестностям. Суровые ландшафты вдохновили её на создание цикла работ, изображающих голые скалы, выжженную солнцем землю и черепа животных. Ветер в этих местах настолько силён, что порой художнице было трудно удержать мольберт. Когда жара становилась невыносимой, она заползала под машину.

Излюбленными местами О’Киф были скалы Плаза Бьянка недалеко от Абикью и гора Серро Педернал, что в 150 милях от Гоуст Ранч. «Это моя персональная гора, – говорила О’Киф, – Она принадлежит мне. Господь сказал, что если я нарисую её достаточное количество раз, то подарит её мне».

В 1977 году О’Киф писала: «Кажется, что здешние скалы практически нарисованы для тебя – но только кажется – до тех пор, пока не попытаешься нарисовать их самой».

 

Признание

В 1962 году О’Киф была избрана членом Американской академии искусства и литературы, в 1966 – членом Американской академии искусств и наук.

В 1970 году состоялась масштабная ретроспективная выставка О‘Киф в Музее Уитни. Она привлекла внимание молодых интеллектуалов – в первую очередь, нового поколения феминисток. Феминистское арт-сообщество также интерпретировало её цветы с точки зрения психоанализа. Так, Джуди Чикаго назвала О’Киф создательницей «женской иконографии» – в противовес мужской, с её фаллическим символизмом. В этой связи О’Киф, последовательно отрицавшая фрейдизм в течение десятилетий, отказалась от сотрудничества с художницами-феминистками, несмотря на то, что была связана с суфражистками и тридцать лет состояла в Национальной женской партии США. Тем не менее, она оставалась маяком, источником вдохновения и поддержки для молодых художниц. В конце 50-х О’Киф помогла встать на ноги художнице из Японии Яёи Кусаме, убедив собственного арт-дилера Эдит Герберт приобрести несколько её работ.

В 70-е годы О’Киф начала постепенно терять зрение и переключилась на работу с керамикой, а также выпустила автобиографию. Макулодистрофия привела к тому, что она потеряла центральное зрение – осталось только периферийное.

Будучи уже в преклонном возрасте, О’Киф отправилась в своё первое кругосветное путешествие. Её секретарь Хуан Хэмилтон помогал ей в работе над последними картинами. Это были облачные пейзажи, вдохновлённые видами из иллюминаторов.

В 1977 о художнице сняли первый документальный фильм. Указом президента Джеральда Форда ей присудили Президентскую медаль Свободы, высшую награду для гражданских лиц в США.

После 1984 года О’Киф больше не занималась искусством. Она скончалась 6 марта 1986 года в возрасте 96 лет в Санта-Фе. По её завещанию тело было кремировано, а прах развеяли над её любимой горой Педернал. За 70 лет творческой жизни она создала более 3000 работ.

В 1997 году открылся музей Джорджии О’Киф в Санта-Фе, спроектированный архитектором Ричардом Глюкманом. В нём хранится большая часть художественного наследия художницы. Её наиболее знаменитые полотна находятся в Музее современного искусства в Нью-Йорке, Музее изящных искусств в Хьюстоне и Смитсоновском музее американского искусства в Вашингтоне.